Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется только,
что близко; а вы вообразите себе,
что далеко. Как бы я
был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.
Осип. Давай их, щи, кашу и пироги! Ничего, всё
будем есть. Ну, понесем чемодан!
Что, там другой выход
есть?
Анна Андреевна.
Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька,
что состояние мое
было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего не понимаю: к
чему же тут соленые огурцы и икра?
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья.
Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Осип. Да
что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться,
что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло!
Что будет, то
будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие
были! Ямщикам скажи,
что я
буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы
пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Аммос Федорович. А черт его знает,
что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может
быть, и того еще хуже.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали,
что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно
есть что-то такое,
что внушает робость. По крайней мере, я знаю,
что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?
Колода
есть дубовая
У моего двора,
Лежит давно: из младости
Колю на ней дрова,
Так та не столь изранена,
Как господин служивенькой.
Взгляните: в
чем душа!
—
Что ж там-то
будет, Климушка?
Солдат ударил в ложечки,
Что было вплоть до берегу
Народу — все сбегается.
Ударил — и запел...
Поспел горох! Накинулись,
Как саранча на полосу:
Горох,
что девку красную,
Кто ни пройдет — щипнет!
Теперь горох у всякого —
У старого, у малого,
Рассыпался горох
На семьдесят дорог!
Влас наземь опускается.
«
Что так?» — спросили странники.
— Да отдохну пока!
Теперь не скоро князюшка
Сойдет с коня любимого!
С тех пор, как слух прошел,
Что воля нам готовится,
У князя речь одна:
Что мужику у барина
До светопреставления
Зажату
быть в горсти!..
Еремеевна. Все дядюшка напугал. Чуть
было в волоски ему не вцепился. А ни за
что… ни про
что…
Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я еще той веры,
что человек не может
быть и развращен столько, чтоб мог спокойно смотреть на то,
что видим.
Кутейкин. Из ученых, ваше высокородие! Семинарии здешния епархии. Ходил до риторики, да, Богу изволившу, назад воротился. Подавал в консисторию челобитье, в котором прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих детей, убоялся бездны премудрости, просит от нея об увольнении». На
что и милостивая резолюция вскоре воспоследовала, с отметкою: «Такого-то де семинариста от всякого учения уволить: писано бо
есть, не мечите бисера пред свиниями, да не попрут его ногами».
Стародум. Надлежало образумиться. Не умел я остеречься от первых движений раздраженного моего любочестия. Горячность не допустила меня тогда рассудить,
что прямо любочестивый человек ревнует к делам, а не к чинам;
что чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается;
что гораздо честнее
быть без вины обойдену, нежели без заслуг пожаловану.
Милон. Это его ко мне милость. В мои леты и в моем положении
было бы непростительное высокомерие считать все то заслуженным,
чем молодого человека ободряют достойные люди.
Стародум. Знаю, знаю,
что человеку нельзя
быть ангелом. Да и не надобно
быть и чертом.
Стародум. О сударыня! До моих ушей уже дошло,
что он теперь только и отучиться изволил. Я слышал об его учителях и вижу наперед, какому грамотею ему
быть надобно, учася у Кутейкина, и какому математику, учася у Цыфиркина. (К Правдину.) Любопытен бы я
был послушать,
чему немец-то его выучил.
2) Ферапонтов, Фотий Петрович, бригадир. Бывый брадобрей оного же герцога Курляндского. Многократно делал походы против недоимщиков и столь
был охоч до зрелищ,
что никому без себя сечь не доверял. В 1738 году,
быв в лесу, растерзан собаками.
— И так это меня обидело, — продолжала она, всхлипывая, — уж и не знаю как!"За
что же, мол, ты бога-то обидел?" — говорю я ему. А он не то чтобы
что, плюнул мне прямо в глаза:"Утрись, говорит, может,
будешь видеть", — и
был таков.
Вовремя посторониться — вот все,
что было нужно.
Ибо желать следует только того,
что к достижению возможно; ежели же
будешь желать недостижимого, как, например, укрощения стихий, прекращения течения времени и подобного, то сим градоначальническую власть не токмо не возвысишь, а наипаче сконфузишь.
Хотя
был всего девятый час в начале, но небо до такой степени закрылось тучами,
что на улицах сделалось совершенно темно.
В одной из приволжских губерний градоначальник
был роста трех аршин с вершком, и
что же? — прибыл в тот город малого роста ревизор, вознегодовал, повел подкопы и достиг того,
что сего, впрочем, достойного человека предали суду.
Есть указания, которые заставляют думать,
что аскетизм Грустилова
был совсем не так суров, как это можно предполагать с первого взгляда.
Прыщ
был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на то,
что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он
был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него
была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах при малейшем его движении.
Затем нелишнее, кажется,
будет еще сказать,
что, пленяя нетвердый женский пол, градоначальник должен искать уединения и отнюдь не отдавать сих действий своих в жертву гласности или устности.
"
Было чего испугаться глуповцам, — говорит по этому случаю летописец, — стоит перед ними человек роста невеликого, из себя не дородный, слов не говорит, а только криком кричит".
Один только раз он выражается так:"Много
было от него порчи женам и девам глуповским", и этим как будто дает понять,
что, и по его мнению, все-таки
было бы лучше, если б порчи не
было.
Таким образом оказывалось,
что Бородавкин
поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"
была доведена в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал,
что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том,
что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому
что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы то ни
было порядком явлений…
Нет спора,
что можно и даже должно давать народам случай вкушать от плода познания добра и зла, но нужно держать этот плод твердой рукою и притом так, чтобы можно
было во всякое время отнять его от слишком лакомых уст.
При такой системе можно сказать наперед: а)
что градоначальники
будут крепки и б)
что они не дрогнут.
Но бумага не приходила, а бригадир плел да плел свою сеть и доплел до того,
что помаленьку опутал ею весь город. Нет ничего опаснее, как корни и нити, когда примутся за них вплотную. С помощью двух инвалидов бригадир перепутал и перетаскал на съезжую почти весь город, так
что не
было дома, который не считал бы одного или двух злоумышленников.
— Об этом мы неизвестны, — отвечали глуповцы, — думаем,
что много всего должно
быть, однако допытываться боимся: как бы кто не увидал да начальству не пересказал!
Если глуповцы с твердостию переносили бедствия самые ужасные, если они и после того продолжали жить, то они обязаны
были этим только тому,
что вообще всякое бедствие представлялось им чем-то совершенно от них не зависящим, а потому и неотвратимым.
—
Что же! — возражали они, — нам глупый-то князь, пожалуй, еще лучше
будет! Сейчас мы ему коврижку в руки: жуй, а нас не замай!
Едва увидел он массу воды, как в голове его уже утвердилась мысль,
что у него
будет свое собственное море.
Наконец он не выдержал. В одну темную ночь, когда не только будочники, но и собаки спали, он вышел, крадучись, на улицу и во множестве разбросал листочки, на которых
был написан первый, сочиненный им для Глупова, закон. И хотя он понимал,
что этот путь распубликования законов весьма предосудителен, но долго сдерживаемая страсть к законодательству так громко вопияла об удовлетворении,
что перед голосом ее умолкли даже доводы благоразумия.
В то время существовало мнение,
что градоначальник
есть хозяин города, обыватели же
суть как бы его гости. Разница между"хозяином"в общепринятом значении этого слова и"хозяином города"полагалась лишь в том,
что последний имел право сечь своих гостей,
что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об этом праве и задумался еще слаще.
Известно только,
что этот неизвестный вопрос во
что бы ни стало
будет приведен в действие.
Теперь представим себе,
что может произойти, если относительно сей материи
будет существовать пагубное градоначальническое многомыслие?
Очень может
быть,
что так бы и кончилось это дело измором, если б бригадир своим административным неискусством сам не взволновал общественного мнения.
— Ваше я,
что ли,
пила? — огрызалась беспутная Клемантинка, — кабы не моя несчастная слабость, да не покинули меня паны мои милые, узнали бы вы у меня ужо, какова я
есть!
Что тут и моего хоть капля меду
есть…